Убийственная красота. Чем можно заразиться в салоне красоты | Управление Роспотребнадзора по Калининградской области

О треш-маникюре

— Руслан, как вы начали заниматься маникюром?

— Я долго работал управляющим в салоне красоты. В апреле прошлого года пандемия была в разгаре, салоны закрыли, и я сидел на удаленке за десять тысяч рублей в месяц, вел рабочий инстаграм. Думал: «Ну ладно, случился кризис, но скоро я выйду на работу. Я хороший управленец, и сейчас я, грубо говоря, на чужом горе сколочу бабла». Выхожу, а мое руководство съехало с катушек. Они боялись, что из‑за пандемии салон разорится и закроется. Я был весь такой заряженный, сил много, а они меня окружали паникой. В один момент у меня сдали нервы. Я довольно долго лечил депрессию у психиатра, подходил к ремиссии, а из‑за ситуации на работе меня начало выбивать. И я решил уйти.

Первое, что мне пришло в голову, — стать мастером самому. Я работал в разных ногтевых студиях, понимал, что у меня много знаний, просто нет практики. Поэтому решил внаглую начать. Черт знает, что из этого выйдет, но я куплю материалов и буду просто сидеть и делать. И я начал. Не получалось сначала, но я все сидел и пилил. Сперва был полный [пипец], но со временем становилось все лучше.

— Вы сразу решили делать такие яркие дизайны, экстремальную длину?

— Как‑то так получилось, что однотонное покрытие я не хотел делать с первого дня. Я же нереализованный художник — родился в Казахстане в очень маленьком городе, в детстве семья была бедная, и денег на художественную школу не было. Знаете, как это: когда с детства ты очень творческий, но нет возможности реализовываться. И тут подвернулся случай.

— А с чего начинали? Наверное, не сразу с опарышей?

— Начал я с наклеек — закупил на Aliexpress. Пару раз попытался сделать однотонное покрытие, но это был [пипец]. Я, честно говоря, нигде не видел покрытия хуже. Это, знаешь, как заставлять врача ковать железо. Он все-таки лечить должен. И я пришел к тому, что хорошо делаю другие вещи. Я и по образованию дизайнер интерьеров. Все знакомые говорят, что у меня со вкусом все хорошо, я верно принимаю композиционные решения. Поэтому и ногти я решил делать с дизайном.

О «немужской» профессии

— Вы когда‑нибудь сталкивались с предубеждениями из‑за того, что вы парень? Мол, такая «немужская» работа…

— Мне не рискуют такое сказать, ну правда. Можно отловить говна свыше крыши в свою сторону. Причем подкрепленное кучей аргументов, почему человек… не прав. Ну, иногда в соцсетях пишут: «Ты что, мужик — и такую фигню делаешь?» Но я просто посылаю прямым текстом. Если вы такие темные, отправляйтесь в пещеру — что это вообще такое?

— Парни-клиенты бывают или на такие дизайны они не ходят?

— Нет, они ходят, но мне не очень комфортно работать с парнями, поэтому я часто отказываюсь. Они щепетильнее девушек — докапываются до всего. Полосочка им здесь не так лежит, блик тут неровный. Женщины в салонах не так докапываются до ногтей, как современные мужики.

— А кто приходит в основном, как ищете клиентов?

— Они приходят сами. Иногда я размещаю рекламу у амбассадоров, беру рекламу у блогеров. Первые разы я сам приглашал людей — написал 40 людям, ответило три-четыре человека. А дальше, как принято в блогерской тусовке, один замечал у другого и приходил. Мне ведь есть что предложить блогерам в плане контента — мои работы узнают на улице. Они между собой начали делиться, приходить ко мне за рекламу. Потом уже приходят их подписчики, и все это дело вирусится. У нас в России, конечно, есть еще треш-маникюристы, но мои идеи часто заимствуют без указания авторства. Это обидно. Особенно питерские салоны начали активно делать подобное. А так я особо не ищу клиентов — просто работает сарафанное радио.

О работе с вич

— О диагнозе ВИЧ вы узнали до или после того, как начали работать с клиентами?

— Я узнал в прошлом феврале. Я тогда еще был управленцем, не занимался сам маникюром.

— Какая была ваша первая реакция? Были сомнения — сможете ли вы теперь работать?

— Никаких сомнений не было, потому что я человек образованный. Я в 16 лет узнал, что такое ВИЧ. Первое, что я сделал, — пошел в ближайший СПИД-центр к инфекционисту на прием. Я расспрашивал его со всех сторон — о том, что это такое и стоит ли бояться. Потому что тогда со всех сторон рассказывали, как страшно умирать от СПИДа. Я подумал: господи, есть такая страшная штука, вдруг я умру. Я тогда был жутко мнительный вообще — еще не знал, что это признак моей депрессии.

Мне попался очень хороший инфекционист. Я ходил сдавал тесты каждые три месяца, и он мне все подробно рассказывал. Плюс я изучал вопросы трудовой инспекции — где могут дискриминировать людей с ВИЧ. Поэтому, когда я получил анализы, подумал: «Ну ладненько, теперь у меня ВИЧ». Я понимал, что это ожидаемо и, возможно, он когда‑то у меня появится, поэтому теперь можно точно не переживать, что он у меня есть. Просто в жизни еще один «плюс». У меня даже не было какого‑то момента принятия. Ну, через неделю после этой новости я попил виски пару дней подряд, поревел. Пережил это, и все.

А в плане работы никаких переживаний не было. Я понимал, что, если хоть кто‑то попытается меня дискриминировать, я сразу подам в суд. За это очень легко можно лишить права на деятельность. У меня были сотрудники, которые, узнав о диагнозе в соцсетях, пытались что‑то высказать. Чуть ли не что я всю семью их могу заразить. Но это был моментальный скандал и увольнение в один день — я даже выяснять не стал, мне такие сотрудники не нужны в салоне.

У мастера маникюра есть обязательные требования СанПиН касательно того, как он должен стерилизовать инструменты. И каждый мастер маникюра должен знать как Отче наш, в какой момент какие инфекции умирают при стерилизации.

— А расскажите, что вообще в этом плане с законодательством? Вы обязаны клиентам сообщать о своем диагнозе?

— Вы что, конечно, не обязан. В законе прописано: ВИЧ-положительные люди обязаны сообщать о своем статусе только своему половому партнеру, и больше никому в этой стране. Потому что врачи должны тебя обязательно протестировать, прежде чем оперировать например. В поликлиниках и больницах должны проверять перед процедурами. Но работодатель-то почему должен знать, что у тебя инфекция? Это не туберкулез — он не передается таким путем, каким ты будешь взаимодействовать с работодателем и клиентами. Если ты, конечно, не собираешься кормить работодателя грудью, спать с ним или «ставиться» одной иглой. Поэтому законодательно это не регулируется никак — ты не обязан на работе сообщать свой статус. А вот если работодатель у тебя анализ запросит, тогда его можно привлечь к ответственности (речь о Федеральном законе № 38. — Прим. ред.). И медик тоже не имеет права третьим лицам информацию о статусе пациента раскрывать, она полностью анонимная. Анализы на ВИЧ ведь даже по почте нельзя получить, только лично в руки.

— Вы сами пробовали когда‑нибудь устраиваться работать в салон?

— Нет, зачем, я свой собственный открою 14 апреля. Но мы с одной знакомой хотим сделать проект, где я буду пробовать устраиваться в разные салоны. Буду сразу говорить о своем ВИЧ-статусе — проверим, кто окажется поганым. (Смеется.)

О просвещении

— Вы ведь в целом решили говорить о своем статусе открыто — и клиентам, и в шапке инстаграм-профиля?

— Да, у меня прямо большими буквами это написано. И салон, когда будет более крупный, будет называться HIV-nails. Это будет скандал!

— Расскажите, почему для вас важна эта открытость?

— Да потому, что люди тупые, вы меня простите. Люди необразованные. И в таком обществе страшно жить. Люди сравнивают ВИЧ и туберкулез. Или думают что ВИЧ — это чума какая‑то. Что нельзя с нами пить из одной кружки. К ВИЧ-положительным людям такое предостережение, мол, «у-у-у, у него ВИЧ, он должен лучше обрабатывать инструменты, он должен постоянно ходить к врачам». Люди необразованные, им надо это все постоянно объяснять.

Нет, надо, чтобы это было постоянно на слуху. И я решил, что я своей трудовой деятельностью могу быть на слуху постоянно. Тем более я и сам по себе довольно яркий и скандальный, а тут еще и ВИЧ подключился к образу. Почему бы и нет?

— А насколько силен среди людей стереотип о том, что можно заразиться ВИЧ на маникюре? Я, например, эту байку еще со школьных времен помню.

— Эта байка ходит до сих пор везде. Среди людей, которые еще в девяностых или нулевых ее услышали. Современные дети уже не такие глупые, кстати. Спасибо за это тому же тиктоку — там хоть какой‑то просвет. Все говорят, что тикток рекламирует наркотики и содержанство. Нет, там рассказывают, что быть геем — это не плохо. И что можно жить с ВИЧ. А вот как раз те, кто были до, кто рос на телевизоре, — все думают, что ВИЧ это ужасно. Спасибо Малышевой за это, которая подкошмарила еще в давние времена.

— Вы сталкивались с претензиями от клиентов или отказом от услуг, когда человек узнавал о вашем ВИЧ-статусе?

— Один раз только. Пришла клиентка, не прочитала шапку моего профиля. Сидит, листает инстаграм, и тут увидела про мой диагноз. Сразу отдернула руку и говорит: «У тебя что, ВИЧ?» Ну я и говорю: «Да, теперь у тебя тоже!» (Смеется.) Она начала кричать — я ее успокоил, конечно. Рассказал ей все о том, как это работает, как передается инфекция. Она выслушала и говорит: «Правда, что ли? Я 26 лет прожила и не знала». Ну, говорю, плохо быть тобой — не знать таких элементарных вещей! Мы вместе посмеялись, и теперь она ходит ко мне постоянно.

Из‑за того что я крупными буквами пишу это в своем профиле, до меня просто не доходят те, кого это не устраивает. Иногда пишут мне в личку — долго расспрашивают, месяц-два. А потом приходят. Это все от необразованности, поэтому и надо писать ВИЧ везде, крупными буквами, рядом с каждой профессией. «ВИЧ-тату-мастер», «ВИЧ-мастер маникюра», «ВИЧ-косметолог». В каждой области, где есть такие предубеждения, должны появиться открытые люди. Моему примеру может последовать другой мастер, и он покажет всем: смотрите, я работаю, и все хорошо.

— Получается, вы даже с агрессией в соцсетях не сталкивались особо?

— Ну в тиктоке часто пишут, но у меня разговор там короткий. Я человек прямой. Сразу отвечаю — ты не очень умный, иди открой «Википедию». И все. Они начинают злиться, я на это не ведусь. Иногда через неделю-две возвращаются, говорят, что я был прав.

Когда человек понимает, что он бесится от своей необразованности, он начинает образовываться. Ну, или злится сильно, но это уже его проблемы.

— Вы верите, что больше бьюти-специалистов должны открыто говорить о своем статусе?

— Не только бьюти. Я считаю, должно быть больше ВИЧ-каминг-аутов, и тогда это перестанет быть такой табуированной темой. Люди смогут жить спокойно, дышать полной грудью.